Станислав Донец: «Не может быть!»

История гения начинается задолго до его рождения, но и того, что вы найдете в этом материале, уверен, будет достаточно, чтобы почувствовать характер чемпиона, взглянуть на него со стороны и еще раз пройти вместе с ним его путь, с начала и до того момента, что мы называем здесь «День Победы».

Попасть в струю

Свисток судьи сигнализирует о том, что пора. Сбрасываю все, что будет мешать во время заплыва, и падаю в воду. Тут же, недалеко от тумбочки. Второй свисток и, опираясь ногами на предательски скользкий щит, повисаю на ручках. «Take your marks», – сипит через динамик искаженный электричеством голос стартера. Неожиданно все стихает. Слышно только как вода с шелестом перетекает из ванны через сливной бортик в трубы.

Стартовый «бип», я разгибаюсь и бросаю руки за голову. Движение подхватываю туловищем, здесь главное – не соскользнуть с бортика. Вход в воду, руки в замок и ускорение за счет работы ног. Раз, два, три – на самом деле удары я не считаю, ориентируюсь по колобашкам разделительных дорожек и канатам с флажками над головой.

Попасть в положенные 15 метров на выходе непросто. Тогда, в Венгрии, я действовал по наитию, и все же не ошибся, помогли нырки на разминке. Первый четвертак, вот они, заветные флажочки, переворот на грудь, сальто, темповое отталкивание, и снова длинный выход. Вылетая из воды, слышу гул трибун. Поворот, отталкивание

и снова глухие и мокрые звуки, будто двигаюсь по пищеводу гигантского чудовища. Контроль над телом всецело поглощает внимание, озираюсь по сторонам только на последнем повороте. Вращаюсь через голову, ставлю ноги для отталкивания – бесконечность для мирного созерцания – соперники сзади метра на полтора, а это много! Прилив адреналина подстегивает словно плеткой. Шарашил до последнего метра, только набирая скорость.

Магия семьи

Люблю рассматривать старые фото. Не поймешь, наяву все это или где? Вот я на руках у мамы. Папа рядом. Мы в больнице. Мне собираются делать укол. Смена кадра – и Мамаев курган, Музей героев Сталинградской битвы, настоящие окопы и пушка – мы на пути на Украину. Краматорск – родина мамы, бабушка Лида, и соленое озеро, где я люблю купаться.

Следом небольшой, но очень уютный ресторанчик, и мой первый мясной стейк – это мы уже с родителями в Гродно, Республика Беларусь. Еще щелчок, а там озеро Круглое, автобус из Лобни, и звезды советского плавания: Попов, Садовый, Сельков, Панкратов. Все дело в том, что меня не с кем было оставить, поэтому с младенчества брали с собой.

НИИ атомных реакторов и автоагрегатный завод, штампующий запчасти для АвтоВАЗа, – левобережная часть Куйбышевского водохранилища. Димитровград. На Балтийском флоте есть даже корабль с таким именем. Здесь есть кем гордиться: ученые, деятели искусства, военачальники, спортсмены. То ли город в лесу, то ли лес в городе – так о нас говорят. В теплое время года мы утопаем в зелени. Зимой колготки, подтяжки, варежки на резинках, пальто с меховым воротником, валенки с калошами и ушанка, вечно сползающая на глаза.

Если ориентироваться по карте, мой район на западе. «Соцгород» называется. Жилые дома, школы, поликлиники, кинотеатр, стадион, бассейн. Людям нужно культурно отдыхать. Слава о таком вот социалистическом рае пронеслась по всей стране, сюда начали стекаться молодые специалисты, они плодились, создавали семьи, одной из них стала моя: мама, папа, сестра и я.

Двор наш устроен колодцем, конструкция из лазалок в кустах, футбольная площадка с воротами и безграничное пространство для велосипедных гонок по пересеченной местности. Квартира – две комнаты, одна родительская, другая наша с сестрой – моя кровать слева. Из-за разницы в возрасте Ане пришлось заняться плаванием раньше меня, в 12 она уже мастер спорта, а я еще мелочь, сижу дома и жду ее из-за границы с подарками: футболка с капюшоном, кассетный аудиоплеер и упаковка кока-колы – что может быть круче?

Красный свет фонаря и магия появления картинки на молочно-белой бума-ге – как правило, все домашние были чрезвычайно увлечены проявкой, закреп-лением, просушкой и другими премуд-ростями фотопечати; общие прогулки на лыжах; встреча Нового года и других праздников; дача; лагеря… Семейные традиции сформировали мои взгляды на жизнь.

Я и плавать-то начал благодаря родителям. Но, несмотря на фанатизм и профессиональную ориентацию, они не торопились приучать меня к воде, и лишь когда я пошел в школу, мама, используя свое служебное положение, организовала всему моему классу просмотр с походом в бассейн. Вдохи-выдохи, звездочки-поплавки – все, что положено.

Физика и психология

Со стилем определялся долго. Брасс – что-то совершенно недоступное. Баттерфляй проще, но уж больно силовой. Спина – ни туда ни сюда. Вот кроль – другое дело. На первых же городских соревнованиях – дистанция 25 метров, не для слабонервных – я лучший семилетка.

Мама с папой – два сапога пара. Строгие, но рассудительные, скупые на похвалу, но деликатные во всем, что касается спортивной мотивации. Папа – мудрец, но мама умеет так на него влиять, что все, чего бы она ни придумала, очень быстро становится и его убеждением. Поэтому и мои цели, быть может, формировались в этой же самой педагогической парадигме. Незаметно для меня самого.

К «последнему звонку» я, единственный спортсмен в классе, – самый щуплый и мелкий из ребят. Хорошо еще, что был освобожден от физкультуры и не испытал позора, вставая последним в ряду товарищей при построении к уроку. Первое взрослое лето пролетело как один день, но для моего организма – с ощутимым результатом: осенью – плюс шесть сантиметров роста, что позволило мне поэкспериментировать с другими, отличными от стайерских, дисциплинами.

У нас на бортике, осеняя ванну шестидорожечного четвертачка, висели их рекорды, лучшие секунды, показанные местными звездами, на 200 метров на спине – очень скромные. Попробовал перевернуться, и вскоре ту заветную строчку занимала уже моя фамилия.

Стресс буквально испепелял. На тренировках мог летать, а выходил на старт, и все – приплыли, вода буквально рвалась под руками, как в кошмарном сне, тащила на дно. Меня никогда не нужно было заставлять пахать. Главными функциями отца стали попытки притор-мозить меня, сдержать коней, что рвались галопом, унося туда, откуда чемпионами не возвращаются.

Свой старт я позаимствовал у фено-менального Ресукэ Ириэ. Нужно было поменять в себе многое, а в первую очередь суметь сложиться вдвое – Ириэ малыш, а к тому времени, как я начал из себя что-то в плавании представлять, мой рост уже давно перевалил за 190 сантиметров.

Владимир Сельков, Рэндэл Бэл, Питер Маршалл, Аарон Пирсол, Аркадий Вятчанин – мне нравилось, что эти парни вытворяют в воде. С последним из этого ряда у меня связаны особые чувства, грозный соперник, однажды он защитит мое участие в эстафете. Представляете? Настоит, и его послушают. А я стану чемпионом Европы.

Несмотря на европейский дебют в 2005-м, через два года я еще мало кому известный новичок, летом цепляюсь за серебро на России, пробиваюсь на Всемирной Универсиаде в финал, а осенью неожиданно для многих разрываю Кубок страны на всех трех дистанциях. Победа на Младости – так звучит по-хорватски название соревнований в Загребе – последняя пристрелка к чемпионату Европы по короткой воде в Дебрецене, Республика Венгрия. И, что вовсе замечательно, со мной едет папа.

Вскрыв, словно язву, причину моего предстартового психоза, отец научился действовать. Он как мог купировал мои страсти: «Никто не ждет от тебя чего-то сверх того, что можешь сделать с легкостью. Всего-навсего проплыви так, как уже плавал. Только, если получится, чуть-чуть быстрее».

Махнуть на Вселенную

На двести в первый день турнира я второй, впереди только рекордсмен мира Маркус Роган. Четвертое место на полтиннике с новым рекордом родного димитровградского бассейна во второй день нисколько не испортили настроения. Дальше только сотня. С утра бью свой личный рекорд, установленный пару недель назад в Хорватии, и пробиваюсь в следующий круг отбора.

Затем, пропуская вперед троих – Рогана, Миюва и Вильдебура, – улучшаюсь в полуфинале. Задача выполнена. На 150 процентов. Предстоящий в последний день соревнований финал я рассматриваю лишь как очередную возможность. Без каких бы то ни было обязательств.

Перед каждым финалом я выскабливаю свое бритое до дыр тело. Так сложилось. Если мне в утреннюю сессию не нужно в бассейн, отдыхаю. Сплю до упора, затем гуляю по городу, ем и снова сплю, успеваю перед сон-часом еще раз пройтись станком по воспаленной коже.

Городской бассейновый комплекс в пешей доступности. Не нужно подгадывать время, ориентироваться на шаттлы, взглянул на часы, ага, пора, сумку на плечо – и вперед. Иду один. Отец – по своей программе. С его стороны теперь только метафизика.

Разминка на суше – раскрутка стоп, коленей и плеч, здесь главное – не торопиться. Когда с потягушами покончено, лезу в воду. В чаше аншлаг, но все же прыгнуть, если очень надо, есть куда. Задача продышаться, понырять с поворотов, медленно, на минимальном количестве гребков. Контроль над неподвижностью головы, фиксация туловища, упражнения на чувство воды, ловля потока ладошками, плавание вперед ногами, пару ускорений со взрывом на выходе.

В душ не пошел. Пусть, думаю, сохнет водица демонстрационная. Впитывается. У нашей фирмы-экипировщика были шорты, прошитые желтыми нитками, украшенные блестящими лампасами на боках. Натянул на себя, поправил – надежно ли? Теперь можно и на массаж.

В колрум попал одним из последних, ощущение невроза – не самое лучшее состояние. Моих глаз никто не видит, черные стекла плавательных оков их надежно скрывают. Это дает некоторое преимущество. Слышу свое имя, реагирую поднятой рукой, встаю. На стартовом плоту скидываю спортивный костюм, куртку снимаю в самом конце, к ней на животе присобачен стартовый номер, его срывать можно только после представления. А вот и оно. Слышу далекий шум наших. Разбираться некогда, машу рукой во вселенную, жест стандартный – справа налево.

Вишенка на торте

Результату на табло поразился. Не поверилось. Происходящее – за гранью. Радость захлестнула. Сказал даже что-то по-старославянски, что в переводе могло бы значить: не может быть!

В массажной, куда направился сразу после заплыва, встретил отца, на глазах у него блестели слезы. Награждение – сначала Миув за бронзу, затем Роган – серебро, и я. Роган, вообще-то классный парень, выдавливает из себя комплимент: «Наверное, Вятчанин должен теперь тебя бояться», – сказал и хохотнул для подтверждения своей мысли страшным голосом.

В этот момент диктор объявляет: «Дамы и господа, а сейчас гимн России», – и, как вишенка на торте, в честь моей победы под звуки Александрова вверх трехцветным облаком к потолку всплывает наш флаг.

Никогда не думал, что так все сложится. Это было грандиозно. Великолепно. Ярко. Не так ярко, быть может, как тогда, когда мы с пацанами били мировой рекорд в эстафете на чемпионате мира в Манчестере в 2008-м, и не так грандиозно, наверное, как тогда, в Стамбуле, в 2009-м, когда мы с Аркашей победили с одинаковым временем и новым рекордом мира на двоих.

И, конечно, не так великолепно, как тогда, в Дубае в 2010-м, когда я дважды за пару дней стал лучшим на планете и никто не смог мне помешать. Но все же тогда, в Венгрии, это было в первый раз. И это незабываемо.

Текст: Дмитрий Волков